...Автор, что будет дальше, зимой?
Очень распространённый вопрос, многое бы отдал за такое великое знание. Но мыслишки на диване рождаются кое-какие, конечно.
Только не будет сегодня победных прогнозов, извините уж. А вот понимание плюсов-минусов достаточно, чтобы слова Гаранта «мы ещё всерьёз не начинали» истолковать не в коннотации некой угрозы, для утверждения: Спецоперацию осталось только заново начать и закончить.
Осень показала: военные неудачи перекрывают хорошие новости. Политические издержки оставления Харьковской области и Херсона с Правобережьем — обычные факты, о которых горевать и заламывать руки бессмысленно. Пора начинать учить уроки, преподанные собственным политическим безволием и желанием поиграть в «гросс политик» без учёта мнения военных скучных людей.
Сегодня не февраль месяц, когда экспедиционный корпус входил на территорию Украины, перевыполнив свои задачи. Исходя из численности. Будь политическая воля направлена не на «гуманитарные коридоры», временные прекращения огня и Стамбульские договорняки, запас прочности СВО можно было усилить, перехватить Киевский и Харьковский железнодорожные узлы, выйти к Приднестровью. Если бы тогда зацвела «Герань» и энергетику парализовало высокоточным оружием, Украина не смогла провести почти все мобилизационные мероприятия.
А через Белоруссию можно было угрожать западным поставкам приятным бонусом. Реально нам противостояло столько же хорошо подготовленных, опытных бойцов, собранных аккуратно на Донбассе. Остальные ВСУ были невнятным и парализованным организмом, который мы застали в первой стадии развёртывания. Продолжи давление без оглядки на манёвры политиков… неизвестно чем дело могло окончиться, вплоть до парада 9 Мая на Крещатике и вторым неподалёку от Дюка.
Но получили, что получили. Экспедиционный корпус, вопреки всем военным учебникам, не проложил дорогу «основным силам развёртывания», не было таких. Даже резервов на восполнение текущих потерь не дали. А украинский Генштаб с огромным скрипом начал формировать свежие части из мобилизованных, резервистов, ветеранов АТО и пойманных на улицах мужиков. Сбивать в бригады и территориальные батальоны, вскоре отправив не мене 60-ти тысяч человек на вдумчивую натовскую подготовку Резервных корпусов.
Вторым нашим шагом стала ставка на победное «артиллерийское наступление» с минимизацией потерь среди личного состава. Тоже почти получилось, так уже показалось в середине лета. Мы навезли немереное число стволов, РСЗО и сформировали на двух направлениях едва ли не сталинские «корпуса артиллерийского прорыва», которые успешно применялись во второй половине Великой Отечественной.
Не имея преимущества в средствах разведки и объективного контроля, превращали в лунные пейзажи любые линии обороны огромным расходом БК. Но НАТО использовало людобойскую стратегию в ответ, бросая практически неподготовленных мобилизованных украинцев останавливать продвижение нашей мотопехоты и штурмовиков.
Не все погибали, сточенные до рот-взводов тербаты становились на редкость успешными выживальщиками, втягивались и приобретали остервенение, учили приходящие пополнения тщательно окапываться, маскироваться, строить укрепления и стоять до последнего. В итоге получилось так: подавляющая часть сухопутных войск «незалежной» получила бесценный опыт ценой огромной крови, всегда превосходя нашу группировку (тоже не зелёных пацанов) почти вчетверо по численности.
Техническое преимущество и героизм наших парней спасли Спецоперацию от обрушения двух фронтов в сентябре, когда прибыли Резервные корпуса вместе с Иностранным легионом наёмников. Ситуация сложилась интересная, львиная доля бывшей советской бронетехники, артиллерии, авиации и ПВО были выбиты у ВСУ. Но титаническими усилиями Запада и благодаря американскому опыту военной логистики натовское оружие рекой поступало на передовую.
Сначала у противника появилось преимущество в ПЗРК и современных ПТРК, фронт получил в избытке средства индивидуальной защиты, был насыщен сверх прежних нормативов тепловизорами, оптикой, станциями РЭБ и контрбатарейной, полным инструментарием артиллерийской разведки, широкой номенклатурой малых беспилотников. Что сразу позволило кратно снизить расход боеприпасов, поскольку НАТО сумело на всех уровнях (от тактического до оперативно-стратегического) развернуть собственные спутниковые и мобильные системы связи.
По американским и британским уставам начали работать алгоритмы управления огнём артиллерии, пехотные подразделения получили боевые планшеты и специальные зашифрованные приложения для смартфонов в тактическое звено, поле боя стало не «туманом войны», как для нас, а полноценной визуальной картинкой. С минимальным временем прохождения приказов на открытие того же артиллерийского огня. Да ещё высокоточными припасами по спутниковой навигации.
То есть процесс «демилитаризации» и утилизации технического и людского потенциала ВСУ удалось нивелировать, бой начали вести меньшим числом орудий, техники и ресурсов. С удовлетворительным результатом. Где батарея ранее тратила за сутки сотни обычных снарядов, теперь достаточно стало пары-тройки залпов гаубиц «М-777» высокоточными «Эскалибурами». Или одного пакета РСЗО HIMARS. Попутно расстреливая остатки боекомплектов калибров 122 мм, 152 мм и ракеты для бывших советских систем БМ-21 «Град», 9К58 «Смерч».
Старые системы постепенно собрали на Донбассе, где за восемь лет АТО созданы огромные склады БК. Во всех прочих местах манёвр осуществляется дальнобойными 155-мм орудиями западных образцов. Которые сегодня частично выбиты не только нашими войсками, но выходом из строя вследствие огромного настрела, проблемами с правильной эксплуатацией и небрежным регламентным обслуживанием.
Тупики концепций.
Расстреляны и многие наши «стволы», сегодня идёт натужная замена. Силы по обе стороны фронта балансируют в странном паритете. Против массовости наземной артиллерии России, представленной явно недостаточными пока современными системами, выставлена самая совершенная в мире «цифровая периферия» — станции артиллерийской разведки, целеуказания, управления огнём. Но самое главное — время. Время принятия решений. Пять минут против часа-трёх имеют значение.
С точки зрения книжного червя, прочитавшего тонны военной литературы, можно утверждать: ВСУ, благодаря работе военных штабов НАТО, действуют на оперативном уровне согласно советской военной доктрине, но в тактическом звене полностью перешли на западную. Налицо опасное явление: сплав двух концепций, когда не боятся экспериментировать даже ценой огромных потерь (а чего «туземцев» жалеть), смело отбрасывать замшелые или неработающие приёмы, брать на вооружение лучшее.
Получился гибрид советской академической школы и безжалостной практики англосаксов. Когда без всякого пиетета реформированы: структура, организация, подходы к оперативному искусству и тактике. Такое решение позволяет ставить наших военных, живущих в теоретических тенетах «прошлой войны» против НАТО, перед рядом серьёзных проблем. Насколько быстро сможем признать собственное отставание в оперативном искусстве, тем дела скорее пойдут на лад. Объяснюсь…
ВСУ сейчас — омытый океанами крови сплав двух подходов к ведению современных боевых действий. Первый — натовская манера прорыва обороны на тактическом уровне под названием «тысяча порезов», когда используются бесчисленные ДРГ для выявления слабых мест, внимание противника рассеивается, его резервы стоят как вкопанные, а разведка бессильна определить место сосредоточение ударного кулака. Вплоть до последнего момента окончательного развёртывания.
Поскольку его не существует в классическом понимании. Благодаря сетецентричной картине поля боя, когда каждый сержант видит на планшете соседей и постоянно появляющиеся узлы сопротивления противника. Получает команды присоединиться то к одному взводу, то к другому. Вести поиск, нащупывать стыки и разрывы обороны, проникать как можно глубже в расположение. Только после таких манёвров поступает команда собирать ротные ударные группы. Мелкие ДРГ, словно капельки ртути, стекаются в обозначенную точку и наносят первый удар.
Если дело не выгорело, подразделение мгновенно рассыпается, на всех парах улепётывает от возможного преследования, прикрываясь засадами. С главной задачей — опять раствориться в «тумане войны» и продолжить прощупывание и просачивание в другом месте. А по выявленным «опорникам» и артиллерии противника наносятся точечные удары с почти идеальным целеуказанием и в кратчайшие сроки. Без долгого согласования в нескольких штабах, нанесения маркеров на бумажную карту, выбора сил и средств поражения, как у нас заведено.
Но если удалось обозначить успех, ротные группы за ночь уже превращаются в полнокровные батальонно-тактические, создают «пузырь» в глубине обороны врага. Имеют самоходную артиллерию, ПВО, бронетехнику и большой запас ГСМ и боекомплекта. Начинают угрожать окружением крупным узлам обороны. Приходится принимать «трудные решения»: рисковать частями, которые будут биться в плотном колечке, либо выдергивать их от греха стремительной «перегруппировкой», неизбежно теряя собственные территории и тяжёлое вооружение.
Тактика хороша, но имеет ряд серьёзных ограничений. В раздолье «Шервудского леса» Харьковской области она сработала отлично, второй линии нашей обороны не существовало, первая представляла из себя изъеденный ржой дуршлаг из малокомплектных подразделений. Когда на батальон (сточенный до роты) нарезалась полоса фронта в пять вёрст. Удавалось создавать только изолированные друг от друга мелкие опорные пункты без положенной по уставу глубины. Урок был болезненный.
Но выученный быстро. Тактика «тысячи порезов» и создание в глубине обороны ударных «батальонных пузырей» дело хорошее при контроле воздушного пространства средствами ПВО и дырявой линии фронта. Как только Спецоперация начала получать подкрепления, довела численность батальонов и бригад до штатного расписания, всякие успехи ВСУ прекратились. А когда появляется второй оборонительный эшелон — тактика перестаёт работать вообще.
Приходится тогда ВСУ вспоминать советскую военную школу и пробовать сминать порядки противника сокрушающими ударами. Что было продемонстрировано перед оставлением нами Херсона. Классическая модель встречного боя на истощение, когда создаётся (не особо таясь) кратный численный перевес в личном составе и бронетехнике и оппонент вынужден внимательно прикинуть свои возможности.
Потерять в разы меньше своих солдат, сидящих в глухой защите, но всё-таки потерять их. Не имея физической возможности и резервов провести классическое советское контрнаступление после изматывания обороной. Снова «трудное решение»: отступить, сохранив силы, или всё одно потерять территорию, сточив до полной небоеспособности вверенные части. Наше командование всегда выбирает первое, по причине малочисленности.
Тупики возможностей.
Итак, средство противодействия что советской, что натовской манерам ведения боевых действий одно: создание эшелонированной, оснащённой по всем штатам, устойчивой линии фронта. С немалыми резервами, готовыми наносить тяжёлые контрудары из глубины. Когда никакие разведданные со спутников и тактическая сетецентричность не имеют значения, против лома нет приёма. Вступает в действие простой закон: какими ты ресурсами располагаешь, насколько быстро их восполняешь.
Осторожно соглашусь с некоторыми военными экспертами, в производстве фейков пока не замеченных. Процент натовского вооружения и техники у ВСУ 40% по бронетехнике, 60% в артиллерии, и почти 80% в «эшелоне обслуживания» (РЭБ, РЛС всех типов, средства разведки, наведение/целеуказание, высокоточные средства поражения и ударные БпЛА). Многие советские системы встали на «прикол» из-за отсутствия боеприпасов или запасных модулей, выработали ресурс.
На конец осени вновь замечаем повторение летней тактики «мясорубки», когда в бой бросают малообученное пополнение, но выдёргивают кадровые части, отводя на доукомплектование. Нехватку средств поражения компенсируют пехотой, которую трудновато выковыривать нашим несовершенным артиллерийским наступлением с лютым перерасходом БК. По некоторым прогнозам, на 2023-й год перед нами будет стоять очередная огромная армия, не менее 600 тысяч только в боевых частях. Почти пять сотен батальонных групп.
Если пользоваться последними данными о поставках западного вооружения, иметь в уравнении существующее насыщение частей техникой, ВСУ после Нового года будет располагать шестью-семью сотнями устаревших танков, одной тысячей артиллерийских стволов, РСЗО и тяжёлых миномётов. Для такого числа пехоты крайне малая величина, почти в три раза меньшая, чем было на день 24-го февраля.
Уйти в глухую оборону вполне достаточно, даже провести одну наступательную операцию с ограниченными задачами. Но потом снова закопаться в землю и… ждать чуда. Уже в августе-сентябре нехватка средств остро чувствовалась, для херсонского наступления был разоружён передовой укрепрайон под Донецком (Пески), оттуда вывели все самоходные и буксируемые артсистемы.
Как результат: вскрытие данного факта нашей разведкой, серия коротких штурмов и полная победа с тремя захваченными «муравейниками», одним большим и двумя малыми. О которых мы безуспешно бились лбом полгода. Теперь такие «окна возможностей» будут открываться чаще и чаще, поскольку манёвр иссякающей техникой ВСУ придётся проводить всё больше. Оголяя целые направления.
Сможем воспользоваться? Увы, в ближайшее время... сомнительно. Пока вся линия фронта скована тактическими натовскими тактиками «тысячи порезов», даже на третьестепенных направлениях постоянно фиксируются активные манёвры малых групп (до роты), попытки просочиться, создать ударную группировку. Невзирая на потери, создаётся перманентное давление. Удержание стратегической инициативы сие называется.
Спецоперации не дают её перехватить, наше командование никак не наведёт порядок в боевом управлении, штабы находятся в жуткой текучке, некоторые командиры крупных соединений уже сменились по третьему разу, а младших офицеров наблюдается жуткий дефицит (привет оптимизатору военного образования Сердюкову!). Появление генерала Суровикина воодушевило и встряхнуло войска, но на «русском духе» такие войны не выигрываются, нужен отлаженный механизм командования.
Как долго он будет выстраиваться, не знаю. Если военная полиция и прокуроры не будут отсиживаться в глубоких тылах, а займутся прямыми и порой не очень приятными обязанностями… месяц-другой на выработку правильных рефлексов беспрекословного исполнения приказов потребуется. Пассивность нашего командования на местах тоже объяснима, слишком долго воевали в белых перчатках и были затрушены политическими решениями «минимизации потерь личного состава».
На деле же, такое межеумочное положение в Армии всегда оборачивается утратой воинской дисциплины, даже элементарные боевые задачи не выполняются под благовидными предлогами «бережения солдатиков», инициативных и рисковых командиров загоняют под лавку, если не куда подальше с глаз долой. Да, за потери бойцов нужно спрашивать строго, только для этого нужна отлаженная система контроля прохождения/исполнения приказов. О которой пока не слышал.
Посему, оптимизмом не стану лучиться по части наступательной зимней кампании. Наслышан о сирийских и херсонских повадках генерала Суровикина, который сначала выстраивает безукоризненные командные цепочки от своего штаба до последнего летёхи на передке. Вторым шагом притирая рода и виды войск для совместного ведения боя.
Лишь потом выполняет поставленные боевые задачи стремительным наступлением. Пока мы объективно не готовы, обучение мобилизованных не дошло до стадии боевого слаживания на бригадном уровне, о подобных учениях пока не слышал. Как начнутся, можно говорить о полуторамесячной готовности боеспособных резервов.
Тупики мобилизации.
Не готов рассуждать о политической стойкости киевского режима и желании украинцев воевать до себя любимого и последнего. Но война — это не сколько сражение, окопы, мчащиеся танки и ухающие сотни стволов артиллерии. Война — это мобилизация. По её форме и темпам можно судить, как страна готова вести войну, на что рассчитывает в итоге. Не знаю, что задумал Кремль или Генштаб России, но такими мобилизационными мероприятиями вдолгую войну не выиграть. И накоротке тоже.
Немного истории… ВСУ с первых дней марта вошли в стадию перманентной тотальной мобилизации, все давно потеряли счёт «волнам». Советская практика Великой Отечественной, непрерывный процесс формирования новых частей и поток маршевых пополнений в действующие. Вермахт же проводил другой тип мобилизации до 1943-го года, цикличного типа: брались новобранцы или резервисты строго по возрастам, проходили 16-недельный полный курс обучения и боевого слаживания в составе отделение-взвод-рота.
И сбитым, хорошо знакомым составом новобранцы отправлялись на фронт. Само собой, они превосходили таких же мобилизованных красноармейцев в выучке и подготовке, учили немцев по доктрине генерала Секта крепко. Но Московскую битву вермахт продул с сухим счётом благодаря разрыву в подходе очередной «резервной волны» в том числе, Жуков этот фактор учитывал куда больше погодного. А развитие контрнаступательной операции затормозили именно те самые подкрепления, прошедшие курс 16-ти недель в учебных полках.
РККА действовала в мобилизационных мероприятиях иначе, большей частью вынужденно. Непрерывно собирая дивизии и полки, бригады и корпуса. Без должного слаживания и даже учебных стрельб бросая их на фронт с одной целью — любой ценой остановить вермахт, притормозить его продвижение. Ценой огромных потерь приобретался оставшимися в живых бесценный боевой опыт, выковывались грамотные командирские карты, которые до 1945-го так и не научились красиво маршировать на плацу. Но умели побеждать и выживать.
ВСУ действуют обеими методиками мобилизации, большую часть наспех нахватанных тербатовцев бросают в пекло нашего огня, но получая через месяц-полтора выживших опытных бойцов, которые очень хороши и устойчивы в обороне. А опытные кадровые части после непродолжительных атакующих действий выводят в глубину страны на пополнение, даже вывозя в государства НАТО, где солдаты происходят трёхмесячный курс подготовки или двухмесячный — переподготовки.
Их не бросают на передок в режиме «нон-стоп», а формируют Резервные корпуса. Мы размотали за осеннюю кампанию два таких и серьёзно пощипали Иностранный легион наёмников, но на подходе ещё парочка, будут в декабре-январе вновь пытаться нанести мощные удары. Либо в сторону Крыма, чтобы обрезать снабжение… либо в сторону Белгорода, что совсем не исключено. Нам опять постараются навязать тактики, в которых ВСУ имеют преимущество: нечувствительность к потерям, сетецентрическое управление полем боя и жёсткая оборона «выживальщиков» на других участках фронта.
Сентябрь-ноябрь может повториться, если генерал Суровикин не приготовил нестандартного решения, как именно перехватить стратегическую инициативу у ВСУ. Тяжёлой техники и артиллерии у противника всё меньше и меньше, но выучка личного состава на высоте. И он до неприличия насыщается средствами противотанковой борьбы, переносными комплексами ПВО и лёгкой бронетехникой. Не забываем преимущество во всех средствах разведки, от спутниковой, до агентурной. И высокоточные системы с актуальными системами целеуказания.
Выводы.
Зимой от советского вооружения ВСУ не останется почти ничего, перед нами окажется миллионная (с тыловыми и волонтёрскими подразделениями) натовская армия, оснащённая и снабжаемая по всем нормативам, кроме тяжёлого наступательного вооружения. Но уверен, если Америка почувствует нашу слабину и нерешительность, немедля появится всё: дальнобойные крылатые ракеты HIMARS, самолёты под эмблемами штатовских и британских ЧВК, «Абрамсы» и «Леопард-2», «Мардеры», современные системы ПВО и БпЛА.
Можно избежать такого неприглядного развития событий? Конечно. Продолжая каждый день «геранить» и «калибровать» энергетическую и промышленную инфраструктуру. Готовиться к стратегической воздушной наступательной операции, чтобы полностью парализовать транспортную систему Украины. Организовывать гуманитарных хаос и подвигнуть миллионы мирных жителей «перезимовать» в Европе. Дальше разгонять маховик собственного ВПК, кратно увеличивая наличие в войсках всей номенклатуры «цифровой периферии».
Нам остро не хватает современной связи, средств РЭБ, систем артиллерийской разведки и целеуказания для высокоточных боеприпасов. Мало применяем планирующие бомбы, медленно модернизируем тяжелые огнемётные «Солнцепёки», ощущается нехватка больших дальнобойных калибров, замена расстрелянных артстволов идёт медленно опять-таки. Ничего критичного, но часть подразделений из мобилизованных месяц топчутся на месте в процессе подготовки, не получили всю необходимую боевую технику и снарягу.
Обнадёживает лишь факт: проблемы противника более системные и тяжёлые, некоторые вообще за скобками адекватного решения. Мы производим своё оружие, а страны НАТО так и не запустили механизмы восполнения пустеющих арсеналов. Все пляски вокруг «консультаций по возможным переговорам» именно об этом — получить передышку, прикрутить новые санкционные механизмы и помолиться сатане. А вдруг случится чудо, экономический или политический крах России.
На первое надеяться нет смысла, всеми «горячо любимый» профессионал Алексей Кудрин (которого трудно заподозрить в симпатиях к нашим действиям на Украине) сообщил: в этом году падение российского ВВП составит около трёх процентов. Не пятнадцать и не двадцать, как клялись на крови почти все западные экономические гуру. Украину из раскладов сносим, её жизнедеятельность можно поддерживать только за счёт внешних вливаний. На фоне системного кризиса и рецессии в Европе (США приготовиться!) рано или поздно в двери НАТО постучит их бухгалтерия.
Военная и финансовая помощь Запада имеет пределы, острейший дефицит военного снаряжения ожидается к началу весны по всем ключевым позициям, особенно касается 155-мм снарядов и самих артиллерийских систем, ВСУ уже вынужденно начали переходить на калибр в 105-мм. Поэтому спокойно готовим пополнения, наращиваем мощь, не обращаем внимание на политическую «трескотню». Наводим дисциплину, ждём нестандартных решений генерала Суровикина. Военная математика пока против него, наличных сил Спецоперации недостаточно для безоговорочной победы.
Но если развяжут руки...
...Автор, что будет дальше, зимой?
Очень распространённый вопрос, многое бы отдал за такое великое знание. Но мыслишки на диване рождаются кое-какие, конечно.
Только не будет сегодня победных прогнозов, извините уж. А вот понимание плюсов-минусов достаточно, чтобы слова Гаранта «мы ещё всерьёз не начинали» истолковать не в коннотации некой угрозы, для утверждения: Спецоперацию осталось только заново начать и закончить.
Осень показала: военные неудачи перекрывают хорошие новости. Политические издержки оставления Харьковской области и Херсона с Правобережьем — обычные факты, о которых горевать и заламывать руки бессмысленно. Пора начинать учить уроки, преподанные собственным политическим безволием и желанием поиграть в «гросс политик» без учёта мнения военных скучных людей.
Сегодня не февраль месяц, когда экспедиционный корпус входил на территорию Украины, перевыполнив свои задачи. Исходя из численности. Будь политическая воля направлена не на «гуманитарные коридоры», временные прекращения огня и Стамбульские договорняки, запас прочности СВО можно было усилить, перехватить Киевский и Харьковский железнодорожные узлы, выйти к Приднестровью. Если бы тогда зацвела «Герань» и энергетику парализовало высокоточным оружием, Украина не смогла провести почти все мобилизационные мероприятия.
А через Белоруссию можно было угрожать западным поставкам приятным бонусом. Реально нам противостояло столько же хорошо подготовленных, опытных бойцов, собранных аккуратно на Донбассе. Остальные ВСУ были невнятным и парализованным организмом, который мы застали в первой стадии развёртывания. Продолжи давление без оглядки на манёвры политиков… неизвестно чем дело могло окончиться, вплоть до парада 9 Мая на Крещатике и вторым неподалёку от Дюка.
Но получили, что получили. Экспедиционный корпус, вопреки всем военным учебникам, не проложил дорогу «основным силам развёртывания», не было таких. Даже резервов на восполнение текущих потерь не дали. А украинский Генштаб с огромным скрипом начал формировать свежие части из мобилизованных, резервистов, ветеранов АТО и пойманных на улицах мужиков. Сбивать в бригады и территориальные батальоны, вскоре отправив не мене 60-ти тысяч человек на вдумчивую натовскую подготовку Резервных корпусов.
Вторым нашим шагом стала ставка на победное «артиллерийское наступление» с минимизацией потерь среди личного состава. Тоже почти получилось, так уже показалось в середине лета. Мы навезли немереное число стволов, РСЗО и сформировали на двух направлениях едва ли не сталинские «корпуса артиллерийского прорыва», которые успешно применялись во второй половине Великой Отечественной.
Не имея преимущества в средствах разведки и объективного контроля, превращали в лунные пейзажи любые линии обороны огромным расходом БК. Но НАТО использовало людобойскую стратегию в ответ, бросая практически неподготовленных мобилизованных украинцев останавливать продвижение нашей мотопехоты и штурмовиков.
Не все погибали, сточенные до рот-взводов тербаты становились на редкость успешными выживальщиками, втягивались и приобретали остервенение, учили приходящие пополнения тщательно окапываться, маскироваться, строить укрепления и стоять до последнего. В итоге получилось так: подавляющая часть сухопутных войск «незалежной» получила бесценный опыт ценой огромной крови, всегда превосходя нашу группировку (тоже не зелёных пацанов) почти вчетверо по численности.
Техническое преимущество и героизм наших парней спасли Спецоперацию от обрушения двух фронтов в сентябре, когда прибыли Резервные корпуса вместе с Иностранным легионом наёмников. Ситуация сложилась интересная, львиная доля бывшей советской бронетехники, артиллерии, авиации и ПВО были выбиты у ВСУ. Но титаническими усилиями Запада и благодаря американскому опыту военной логистики натовское оружие рекой поступало на передовую.
Сначала у противника появилось преимущество в ПЗРК и современных ПТРК, фронт получил в избытке средства индивидуальной защиты, был насыщен сверх прежних нормативов тепловизорами, оптикой, станциями РЭБ и контрбатарейной, полным инструментарием артиллерийской разведки, широкой номенклатурой малых беспилотников. Что сразу позволило кратно снизить расход боеприпасов, поскольку НАТО сумело на всех уровнях (от тактического до оперативно-стратегического) развернуть собственные спутниковые и мобильные системы связи.
По американским и британским уставам начали работать алгоритмы управления огнём артиллерии, пехотные подразделения получили боевые планшеты и специальные зашифрованные приложения для смартфонов в тактическое звено, поле боя стало не «туманом войны», как для нас, а полноценной визуальной картинкой. С минимальным временем прохождения приказов на открытие того же артиллерийского огня. Да ещё высокоточными припасами по спутниковой навигации.
То есть процесс «демилитаризации» и утилизации технического и людского потенциала ВСУ удалось нивелировать, бой начали вести меньшим числом орудий, техники и ресурсов. С удовлетворительным результатом. Где батарея ранее тратила за сутки сотни обычных снарядов, теперь достаточно стало пары-тройки залпов гаубиц «М-777» высокоточными «Эскалибурами». Или одного пакета РСЗО HIMARS. Попутно расстреливая остатки боекомплектов калибров 122 мм, 152 мм и ракеты для бывших советских систем БМ-21 «Град», 9К58 «Смерч».
Старые системы постепенно собрали на Донбассе, где за восемь лет АТО созданы огромные склады БК. Во всех прочих местах манёвр осуществляется дальнобойными 155-мм орудиями западных образцов. Которые сегодня частично выбиты не только нашими войсками, но выходом из строя вследствие огромного настрела, проблемами с правильной эксплуатацией и небрежным регламентным обслуживанием.
Тупики концепций.
Расстреляны и многие наши «стволы», сегодня идёт натужная замена. Силы по обе стороны фронта балансируют в странном паритете. Против массовости наземной артиллерии России, представленной явно недостаточными пока современными системами, выставлена самая совершенная в мире «цифровая периферия» — станции артиллерийской разведки, целеуказания, управления огнём. Но самое главное — время. Время принятия решений. Пять минут против часа-трёх имеют значение.
С точки зрения книжного червя, прочитавшего тонны военной литературы, можно утверждать: ВСУ, благодаря работе военных штабов НАТО, действуют на оперативном уровне согласно советской военной доктрине, но в тактическом звене полностью перешли на западную. Налицо опасное явление: сплав двух концепций, когда не боятся экспериментировать даже ценой огромных потерь (а чего «туземцев» жалеть), смело отбрасывать замшелые или неработающие приёмы, брать на вооружение лучшее.
Получился гибрид советской академической школы и безжалостной практики англосаксов. Когда без всякого пиетета реформированы: структура, организация, подходы к оперативному искусству и тактике. Такое решение позволяет ставить наших военных, живущих в теоретических тенетах «прошлой войны» против НАТО, перед рядом серьёзных проблем. Насколько быстро сможем признать собственное отставание в оперативном искусстве, тем дела скорее пойдут на лад. Объяснюсь…
ВСУ сейчас — омытый океанами крови сплав двух подходов к ведению современных боевых действий. Первый — натовская манера прорыва обороны на тактическом уровне под названием «тысяча порезов», когда используются бесчисленные ДРГ для выявления слабых мест, внимание противника рассеивается, его резервы стоят как вкопанные, а разведка бессильна определить место сосредоточение ударного кулака. Вплоть до последнего момента окончательного развёртывания.
Поскольку его не существует в классическом понимании. Благодаря сетецентричной картине поля боя, когда каждый сержант видит на планшете соседей и постоянно появляющиеся узлы сопротивления противника. Получает команды присоединиться то к одному взводу, то к другому. Вести поиск, нащупывать стыки и разрывы обороны, проникать как можно глубже в расположение. Только после таких манёвров поступает команда собирать ротные ударные группы. Мелкие ДРГ, словно капельки ртути, стекаются в обозначенную точку и наносят первый удар.
Если дело не выгорело, подразделение мгновенно рассыпается, на всех парах улепётывает от возможного преследования, прикрываясь засадами. С главной задачей — опять раствориться в «тумане войны» и продолжить прощупывание и просачивание в другом месте. А по выявленным «опорникам» и артиллерии противника наносятся точечные удары с почти идеальным целеуказанием и в кратчайшие сроки. Без долгого согласования в нескольких штабах, нанесения маркеров на бумажную карту, выбора сил и средств поражения, как у нас заведено.
Но если удалось обозначить успех, ротные группы за ночь уже превращаются в полнокровные батальонно-тактические, создают «пузырь» в глубине обороны врага. Имеют самоходную артиллерию, ПВО, бронетехнику и большой запас ГСМ и боекомплекта. Начинают угрожать окружением крупным узлам обороны. Приходится принимать «трудные решения»: рисковать частями, которые будут биться в плотном колечке, либо выдергивать их от греха стремительной «перегруппировкой», неизбежно теряя собственные территории и тяжёлое вооружение.
Тактика хороша, но имеет ряд серьёзных ограничений. В раздолье «Шервудского леса» Харьковской области она сработала отлично, второй линии нашей обороны не существовало, первая представляла из себя изъеденный ржой дуршлаг из малокомплектных подразделений. Когда на батальон (сточенный до роты) нарезалась полоса фронта в пять вёрст. Удавалось создавать только изолированные друг от друга мелкие опорные пункты без положенной по уставу глубины. Урок был болезненный.
Но выученный быстро. Тактика «тысячи порезов» и создание в глубине обороны ударных «батальонных пузырей» дело хорошее при контроле воздушного пространства средствами ПВО и дырявой линии фронта. Как только Спецоперация начала получать подкрепления, довела численность батальонов и бригад до штатного расписания, всякие успехи ВСУ прекратились. А когда появляется второй оборонительный эшелон — тактика перестаёт работать вообще.
Приходится тогда ВСУ вспоминать советскую военную школу и пробовать сминать порядки противника сокрушающими ударами. Что было продемонстрировано перед оставлением нами Херсона. Классическая модель встречного боя на истощение, когда создаётся (не особо таясь) кратный численный перевес в личном составе и бронетехнике и оппонент вынужден внимательно прикинуть свои возможности.
Потерять в разы меньше своих солдат, сидящих в глухой защите, но всё-таки потерять их. Не имея физической возможности и резервов провести классическое советское контрнаступление после изматывания обороной. Снова «трудное решение»: отступить, сохранив силы, или всё одно потерять территорию, сточив до полной небоеспособности вверенные части. Наше командование всегда выбирает первое, по причине малочисленности.
Тупики возможностей.
Итак, средство противодействия что советской, что натовской манерам ведения боевых действий одно: создание эшелонированной, оснащённой по всем штатам, устойчивой линии фронта. С немалыми резервами, готовыми наносить тяжёлые контрудары из глубины. Когда никакие разведданные со спутников и тактическая сетецентричность не имеют значения, против лома нет приёма. Вступает в действие простой закон: какими ты ресурсами располагаешь, насколько быстро их восполняешь.
Осторожно соглашусь с некоторыми военными экспертами, в производстве фейков пока не замеченных. Процент натовского вооружения и техники у ВСУ 40% по бронетехнике, 60% в артиллерии, и почти 80% в «эшелоне обслуживания» (РЭБ, РЛС всех типов, средства разведки, наведение/целеуказание, высокоточные средства поражения и ударные БпЛА). Многие советские системы встали на «прикол» из-за отсутствия боеприпасов или запасных модулей, выработали ресурс.
На конец осени вновь замечаем повторение летней тактики «мясорубки», когда в бой бросают малообученное пополнение, но выдёргивают кадровые части, отводя на доукомплектование. Нехватку средств поражения компенсируют пехотой, которую трудновато выковыривать нашим несовершенным артиллерийским наступлением с лютым перерасходом БК. По некоторым прогнозам, на 2023-й год перед нами будет стоять очередная огромная армия, не менее 600 тысяч только в боевых частях. Почти пять сотен батальонных групп.
Если пользоваться последними данными о поставках западного вооружения, иметь в уравнении существующее насыщение частей техникой, ВСУ после Нового года будет располагать шестью-семью сотнями устаревших танков, одной тысячей артиллерийских стволов, РСЗО и тяжёлых миномётов. Для такого числа пехоты крайне малая величина, почти в три раза меньшая, чем было на день 24-го февраля.
Уйти в глухую оборону вполне достаточно, даже провести одну наступательную операцию с ограниченными задачами. Но потом снова закопаться в землю и… ждать чуда. Уже в августе-сентябре нехватка средств остро чувствовалась, для херсонского наступления был разоружён передовой укрепрайон под Донецком (Пески), оттуда вывели все самоходные и буксируемые артсистемы.
Как результат: вскрытие данного факта нашей разведкой, серия коротких штурмов и полная победа с тремя захваченными «муравейниками», одним большим и двумя малыми. О которых мы безуспешно бились лбом полгода. Теперь такие «окна возможностей» будут открываться чаще и чаще, поскольку манёвр иссякающей техникой ВСУ придётся проводить всё больше. Оголяя целые направления.
Сможем воспользоваться? Увы, в ближайшее время... сомнительно. Пока вся линия фронта скована тактическими натовскими тактиками «тысячи порезов», даже на третьестепенных направлениях постоянно фиксируются активные манёвры малых групп (до роты), попытки просочиться, создать ударную группировку. Невзирая на потери, создаётся перманентное давление. Удержание стратегической инициативы сие называется.
Спецоперации не дают её перехватить, наше командование никак не наведёт порядок в боевом управлении, штабы находятся в жуткой текучке, некоторые командиры крупных соединений уже сменились по третьему разу, а младших офицеров наблюдается жуткий дефицит (привет оптимизатору военного образования Сердюкову!). Появление генерала Суровикина воодушевило и встряхнуло войска, но на «русском духе» такие войны не выигрываются, нужен отлаженный механизм командования.
Как долго он будет выстраиваться, не знаю. Если военная полиция и прокуроры не будут отсиживаться в глубоких тылах, а займутся прямыми и порой не очень приятными обязанностями… месяц-другой на выработку правильных рефлексов беспрекословного исполнения приказов потребуется. Пассивность нашего командования на местах тоже объяснима, слишком долго воевали в белых перчатках и были затрушены политическими решениями «минимизации потерь личного состава».
На деле же, такое межеумочное положение в Армии всегда оборачивается утратой воинской дисциплины, даже элементарные боевые задачи не выполняются под благовидными предлогами «бережения солдатиков», инициативных и рисковых командиров загоняют под лавку, если не куда подальше с глаз долой. Да, за потери бойцов нужно спрашивать строго, только для этого нужна отлаженная система контроля прохождения/исполнения приказов. О которой пока не слышал.
Посему, оптимизмом не стану лучиться по части наступательной зимней кампании. Наслышан о сирийских и херсонских повадках генерала Суровикина, который сначала выстраивает безукоризненные командные цепочки от своего штаба до последнего летёхи на передке. Вторым шагом притирая рода и виды войск для совместного ведения боя.
Лишь потом выполняет поставленные боевые задачи стремительным наступлением. Пока мы объективно не готовы, обучение мобилизованных не дошло до стадии боевого слаживания на бригадном уровне, о подобных учениях пока не слышал. Как начнутся, можно говорить о полуторамесячной готовности боеспособных резервов.
Тупики мобилизации.
Не готов рассуждать о политической стойкости киевского режима и желании украинцев воевать до себя любимого и последнего. Но война — это не сколько сражение, окопы, мчащиеся танки и ухающие сотни стволов артиллерии. Война — это мобилизация. По её форме и темпам можно судить, как страна готова вести войну, на что рассчитывает в итоге. Не знаю, что задумал Кремль или Генштаб России, но такими мобилизационными мероприятиями вдолгую войну не выиграть. И накоротке тоже.
Немного истории… ВСУ с первых дней марта вошли в стадию перманентной тотальной мобилизации, все давно потеряли счёт «волнам». Советская практика Великой Отечественной, непрерывный процесс формирования новых частей и поток маршевых пополнений в действующие. Вермахт же проводил другой тип мобилизации до 1943-го года, цикличного типа: брались новобранцы или резервисты строго по возрастам, проходили 16-недельный полный курс обучения и боевого слаживания в составе отделение-взвод-рота.
И сбитым, хорошо знакомым составом новобранцы отправлялись на фронт. Само собой, они превосходили таких же мобилизованных красноармейцев в выучке и подготовке, учили немцев по доктрине генерала Секта крепко. Но Московскую битву вермахт продул с сухим счётом благодаря разрыву в подходе очередной «резервной волны» в том числе, Жуков этот фактор учитывал куда больше погодного. А развитие контрнаступательной операции затормозили именно те самые подкрепления, прошедшие курс 16-ти недель в учебных полках.
РККА действовала в мобилизационных мероприятиях иначе, большей частью вынужденно. Непрерывно собирая дивизии и полки, бригады и корпуса. Без должного слаживания и даже учебных стрельб бросая их на фронт с одной целью — любой ценой остановить вермахт, притормозить его продвижение. Ценой огромных потерь приобретался оставшимися в живых бесценный боевой опыт, выковывались грамотные командирские карты, которые до 1945-го так и не научились красиво маршировать на плацу. Но умели побеждать и выживать.
ВСУ действуют обеими методиками мобилизации, большую часть наспех нахватанных тербатовцев бросают в пекло нашего огня, но получая через месяц-полтора выживших опытных бойцов, которые очень хороши и устойчивы в обороне. А опытные кадровые части после непродолжительных атакующих действий выводят в глубину страны на пополнение, даже вывозя в государства НАТО, где солдаты происходят трёхмесячный курс подготовки или двухмесячный — переподготовки.
Их не бросают на передок в режиме «нон-стоп», а формируют Резервные корпуса. Мы размотали за осеннюю кампанию два таких и серьёзно пощипали Иностранный легион наёмников, но на подходе ещё парочка, будут в декабре-январе вновь пытаться нанести мощные удары. Либо в сторону Крыма, чтобы обрезать снабжение… либо в сторону Белгорода, что совсем не исключено. Нам опять постараются навязать тактики, в которых ВСУ имеют преимущество: нечувствительность к потерям, сетецентрическое управление полем боя и жёсткая оборона «выживальщиков» на других участках фронта.
Сентябрь-ноябрь может повториться, если генерал Суровикин не приготовил нестандартного решения, как именно перехватить стратегическую инициативу у ВСУ. Тяжёлой техники и артиллерии у противника всё меньше и меньше, но выучка личного состава на высоте. И он до неприличия насыщается средствами противотанковой борьбы, переносными комплексами ПВО и лёгкой бронетехникой. Не забываем преимущество во всех средствах разведки, от спутниковой, до агентурной. И высокоточные системы с актуальными системами целеуказания.
Выводы.
Зимой от советского вооружения ВСУ не останется почти ничего, перед нами окажется миллионная (с тыловыми и волонтёрскими подразделениями) натовская армия, оснащённая и снабжаемая по всем нормативам, кроме тяжёлого наступательного вооружения. Но уверен, если Америка почувствует нашу слабину и нерешительность, немедля появится всё: дальнобойные крылатые ракеты HIMARS, самолёты под эмблемами штатовских и британских ЧВК, «Абрамсы» и «Леопард-2», «Мардеры», современные системы ПВО и БпЛА.
Можно избежать такого неприглядного развития событий? Конечно. Продолжая каждый день «геранить» и «калибровать» энергетическую и промышленную инфраструктуру. Готовиться к стратегической воздушной наступательной операции, чтобы полностью парализовать транспортную систему Украины. Организовывать гуманитарных хаос и подвигнуть миллионы мирных жителей «перезимовать» в Европе. Дальше разгонять маховик собственного ВПК, кратно увеличивая наличие в войсках всей номенклатуры «цифровой периферии».
Нам остро не хватает современной связи, средств РЭБ, систем артиллерийской разведки и целеуказания для высокоточных боеприпасов. Мало применяем планирующие бомбы, медленно модернизируем тяжелые огнемётные «Солнцепёки», ощущается нехватка больших дальнобойных калибров, замена расстрелянных артстволов идёт медленно опять-таки. Ничего критичного, но часть подразделений из мобилизованных месяц топчутся на месте в процессе подготовки, не получили всю необходимую боевую технику и снарягу.
Обнадёживает лишь факт: проблемы противника более системные и тяжёлые, некоторые вообще за скобками адекватного решения. Мы производим своё оружие, а страны НАТО так и не запустили механизмы восполнения пустеющих арсеналов. Все пляски вокруг «консультаций по возможным переговорам» именно об этом — получить передышку, прикрутить новые санкционные механизмы и помолиться сатане. А вдруг случится чудо, экономический или политический крах России.
На первое надеяться нет смысла, всеми «горячо любимый» профессионал Алексей Кудрин (которого трудно заподозрить в симпатиях к нашим действиям на Украине) сообщил: в этом году падение российского ВВП составит около трёх процентов. Не пятнадцать и не двадцать, как клялись на крови почти все западные экономические гуру. Украину из раскладов сносим, её жизнедеятельность можно поддерживать только за счёт внешних вливаний. На фоне системного кризиса и рецессии в Европе (США приготовиться!) рано или поздно в двери НАТО постучит их бухгалтерия.
Военная и финансовая помощь Запада имеет пределы, острейший дефицит военного снаряжения ожидается к началу весны по всем ключевым позициям, особенно касается 155-мм снарядов и самих артиллерийских систем, ВСУ уже вынужденно начали переходить на калибр в 105-мм. Поэтому спокойно готовим пополнения, наращиваем мощь, не обращаем внимание на политическую «трескотню». Наводим дисциплину, ждём нестандартных решений генерала Суровикина. Военная математика пока против него, наличных сил Спецоперации недостаточно для безоговорочной победы.
Но если развяжут руки...
